– Я была среди тех, кто видел глаза ребенка. Я слышала тот чудовищный рев и… в общем, ее магия изменила меня.
Взгляд сестры смягчился. Она взяла незнакомку за руки. Пальцы у нее оказались теплые.
– Мне очень жаль, что вам пришлось вынести такую боль, вытерпеть муку. Сочувствую. Но вы не одиноки. Каждый, кто был в Огндариене в тот день, изменился… так или иначе. И если бы не камень, который я ношу, я бы, наверно, тоже изменилась.
– Я все помню, – продолжала женщина. – Воспоминания не уходят. Скорее, они даже становятся сильнее. Я помню, что вначале мне это даже нравилось. Сила, власть…
– Власть может быть большим соблазном, особенно для тех, кто никогда ее не имел.
Женщина в плаще неуверенно кивнула.
– Мой муж… он принял зло, и мне пришлось убить его. Разорвать голыми руками.
Сестра Осени нежно обняла ее.
– Мне так жаль.
Женщина в плаще расплакалась, и Беландра ласково погладила ее по плечу.
– Не нужно себя винить, – тихо сказала она. – То сделали не вы, а века ненависти, злобы и жестокости. Зло, что копилось столетиями, выплеснулось через вас в тот черный день.
Незнакомка отстранилась. Беландра опустила руки.
– Нет. – Женщина в плаще покачала головой. – Нет, вы не правы. Это сделала я. Я хотела убить его. И он заслуживал смерти.
Отступив на шаг, сестра Осени попыталась рассмотреть скрытое под капюшоном лицо незнакомки, но та отвернулась.
– Простите, сестра. Я пришла к вам не для этого. Я хотела спросить о другом. – Она смахнула слезы. – Не пожаловаться. Не поплакаться. Я лишь хочу знать почему. Почему я снова стала человеком, когда столь многие так и не избавились от влияния зла? Почему они остались порчеными?
Беландра положила руку ей на плечо.
– Потому что у вас доброе сердце. Вы больше любите, чем ненавидите. Любовь победила ненависть, вот и все.
– Не понимаю.
Сестра Осени кивнула.
– Когда черную эффемерию выпустили из снов дочери Моргеона, ей понадобилось какое-то пристанище. Ненависть притягивает ненависть. Она есть в каждом из нас. Вот почему порча сошла на всех. Но когда мы с братом Осени стали возвращать черную эффемерию в Каменное Сердце, у каждого пораженного ею появился выбор. Те, кто возлюбил зло, кто проникся обретенной силой, предпочли сохранить ее в себе. Они остались порчеными. Те же, кого их новый облик привел в ужас, отвергли черную эффемерию и постарались победить ее в себе, чтобы стать прежними. Без них мы не одолели бы порчу.
– Но я ведь не такая. Поймите, сестра, я не из тех, кто предан добру. За свою жизнь я совершила много такого, о чем…
Беландра подняла руку, и незнакомка замолчала.
– Не важно, что вы делали в прошлом, как жили и к чему стремились. Важно то, что в решающий момент вы выбрали сторону любви, а не сторону ненависти.
– Но я…
– Запомните, что я скажу, – остановила ее сестра Осени. – Некоторые мнят себя справедливыми и добродетельными, но при том оскверняют мир каждым своим прикосновением. Некоторые считают себя уродливыми, неблагодарными и злыми, однако ж заполняют мир всей красотой Перемен Года. Никогда не забывайте, что в самый решающий миг вы встали на сторону любви.
Беландра поцеловала ошеломленную незнакомку в щеку и, кивнув, продолжила путь к вратам Осени.
– Сестра, подождите! – крикнула ей вслед женщина в плаще. – Пожалуйста, подождите. У меня еще один вопрос.
Беландра обернулась.
– Да?
Незнакомка замялась.
– Могу ли я… Позволено ли…
– Продолжайте.
– Могу ли я увидеть его? Могу ли всего лишь взглянуть на него, на того юношу, что спас нас всех?
Сестра Осени печально улыбнулась. В глазах ее блеснули слезы, но она справилась с ними.
– Следуйте за мной. – Она повернулась и направилась к вратам Осени.
Взойдя по крутым ступенькам огибающей Зал Окон лестницы, Беландра остановилась перед последней площадкой. У самой вершины купола красовался небольшой бельведер из голубовато-белого мрамора. На крыше его горел одинокий факел. В центре газебо, на каменной плите, лежал, сложив на груди руки и сжимая длинный меч, красивый молодой мужчина. Лезвие меча отбрасывало красноватый свет, исходящий из огромного камня на рукояти. Рядом с юношей, перебирая золотистые кудри, сидела миловидная девушка с длинными черными волосами. Девушка тихонько напевала.
Беландра и ее спутница остановились поодаль, вслушиваясь в слова чудесной песни.
– Мы положили его здесь, потому что ему особенно нравился вид города с крыши Зала, – шепнула сестра Осени.
– И теперь вся черная эффемерия заключена в его снах? Как раньше была заключена в снах девочки?
Беландра кивнула.
– Да.
– И если его разбудить, зло снова проникнет в мир?
– Мы уже думали о том, чтобы увезти его из города во избежание риска и ради всеобщей безопасности, но в конце концов решили оставить здесь. Слишком многим мы все ему обязаны. Слишком велика его жертва.
– Та женщина, это Зелани? Ее зовут Шара-лани?
– Да. Зелани охраняют его по очереди, но Шара проводит здесь почти все время.
Незнакомка помолчала, потом неуверенно посмотрела на Беландру.
– Я могу подойти к нему? Мне бы хотелось увидеть его лицо.
Сестра Осени кивнула.
– Идите.
Незнакомка сделала несколько шагов, когда Беландра окликнула ее:
– Оссамир.
Женщина замерла. Медленно повернулась. Сдвинула капюшон. Черные глаза ее пронизывали красные ниточки вен. Короткие черные волосы свисали космами. Опустив виновато голову, она сделала шаг вниз, прочь от газебо.
– Поговорите с Шарой, – сказала Беландра. – По-моему, у вас двоих есть кое-что общее.
Оссамир растерянно посмотрела на нее.
– Я…
– Скоро открывается школа Зелани, – продолжала сестра. – Может быть, они примут вашу помощь, если вы захотите присматривать за ним.
– Да, – прошептала Оссамир, и по щеке ее скатилась слеза. – Да, я так и сделаю.
– Вот и хорошо.
Беландра еще раз взглянула на нее и устало улыбнулась, потом повернулась и скрылась за плавным изгибом купола.
Королева Физендрии пошла вверх по ступенькам к спящему брату Осени.
